Лорд научился предчувствовать это за миг до того, как это произойдет. Запах Сфинкса, горький как полынь, как-то по-особенному плотно заполнял пространство вокруг него, сжимал и обездвиживал, словно парализующий яд. Лорд все еще не мог найти противоядие, заставить руки двигаться именно в эту секунду, заставить себя сделать хоть что-то. Вот и теперь он замер, почти окаменел от напряжения, ожидая удара.

И Сфинкс не заставил себя долго ждать. Горечь усилилась, и в следующее мгновение Лорд вылетел из коляски на пол, едва успевая сгруппироваться, чтобы приземлиться на руки. Коляска упала сверху, и боль вонзилась в тело тысячей вилок. Он вскрикнул и попытался снова набрать воздух, выбитый из легких. Коляска тут же вонзилась глубже в поясницу, судя по всему под весом ноги Сфинкса. Лорд не хотел оборачиваться и проверять.

-Давай, ты знаешь что делать, - тихий вкрадчивый голос. Только последнее слово облито сладким садизмом. Лорд ненавидел это. Если бы Сфинкс не наслаждался этим так, он, может, и смог бы простить это ему, смог бы уговорить себя, что Сфинкс делает это для него, для Лорда. Но каждый раз, когда он слышал это неподдельное наслаждение в голосе, ему казалось, что его сейчас вывернет.

Лорд зарычал и вцепился ногтями в пол, подтягиваясь, пытаясь выползти из-под коляски. Боль продолжала пульсировать, как второе сердце, но Лорд притерпелся к ней, принял ее, как старого друга. Ему хотелось кричать, но вовсе не от боли. От злости. От унижения. От бессилия. От беспомощности.

Да. Именно от этой продолжающейся беспомощности и невозможности ответить. Просто – от невозможности. Он так отчетливо помнил тот момент, когда собственное тело стало клеткой. И с каждым днем эта клетка, казалось, сжималась. Меньше, меньше. И Сфинкс. Лорда не покидало ощущение, что Сфинкс пытался раздвинуть прутья этой клетки, мутузя и катая ее по полу, и его, Лорда, вместе с ней, с садистским удовольствием маньяка. От неспособности ответить, от неспособности самому преодолеть собственное тело хотелось выть.

Он завыл, но уцепившись ногтями за выбоину в полу, подтянулся еще на несколько сантиметров вперед, и еще, и еще, пока наконец не освободился от веса коляски. Пол расплылся перед глазами, исказился, превращаясь в месиво без формы. За слезы Лорд ненавидел себя особенно сильно. Он замер, чтобы вытереть их рукавом уже не белой рубашки.

- Давай, не останавливайся, - кеды Сфинкса были мягкими, но это не помогло никак, когда он с размаху ударил пяткой по голени Лорда. Лорд захрипел, чувствуя, как боль вонзила свои клыки в его правую ногу, но не смог сдвинуться с места. Сфинкс наступил на его лодыжку, нажимая пока Лорду не начало казаться, что сейчас уже хрустнет кость. – Ну же...

Лорд закусил губу до крови, вытянул обе руки и попытался бросить себя вперед.

Когда-нибудь, подумал он, когда-нибудь, когда ты будешь спать...