человек со странной походкой

“Okay, here’s the thing. I’ve been thinking about the whole feedback loop of doom problem, and I’ve got a plan.”
“Does it involve Kumbaya?” Derek asks with healthy skepticism.
“See, that! That right there!” His flail takes in most of Derek. “There are these moments where I kind of almost like you, and I can’t like you because you’re an evil dick.

Где то в области сердца вязко, зыбко, сыро и тяжело. И головная боль даже спасает, отвлекая от этого внутреннего болота.

А вокруг витает ложь. Лицемеры лгут, что любят, верят, раздают советы направо и налево, сияют мудростью и блистают красотой. Лгут, и сами начинают верить в свою ложь, кажутся себе же такими благородными, духовными, великолепными.

А может я всё выдумала.

Осип Мандельштам, чей томик стихов читаю, оказался совершенно кстати.

x x x


Из омута злого и вязкого
Я вырос, тростинкой шурша,--
И страстно, и томно, и ласково
Запретною жизнью дыша.

И никну, никем не замеченный,
В холодный и топкий приют,
Приветственным шелестом встреченный
Коротких осенних минут.

Я счастлив жестокой обидою,
И в жизни, похожей на сон,
Я каждому тайно завидую
И в каждого тайно влюблен.

1910, 1927


x x x


Скудный луч холодной мерою
Сеет свет в сыром лесу.
Я печаль, как птицу серую,
В сердце медленно несу.

Что мне делать с птицей раненой?
Твердь умолкла, умерла.
С колокольни отуманенной
Кто-то снял колокола.

И стоит осиротелая
И немая вышина,
Как пустая башня белая,
Где туман и тишина...

Утро, нежностью бездонное,
Полуявь и полусон --
Забытье неутоленное --
Дум туманный перезвон...

1911

Даже не знаю, с чего бы это.
Первая моя проза, и даже не фик) Откуда такие темы, я не знаю. Отложить не получилось, оно весь день мне покоя не давало.
Предупреждаю: это совсем не весело.


Зачем художнику деньги? Деньги убивают талант. Они лишают духовного роста, вытесняя из сердца возвышенные образы; океан фантазий сужается до мелкого озерца, а то и вовсе высыхает. Там, где деньги струятся непрекращающимся водопадом, где человек, называющий себя художником, получает от жизни всё – там нет места гению живописи.

Такие философские мысли редко посещают голову юного отпрыска известного бизнесмена, да и с чего бы им появляться? Вот уже несколько лет он ищет себя, с завидным упорством переходя от одного способа самовыражения к другому. Чего он только не перепробовал, сколько своих и родительских нервов истратил… Молодой человек смотрит на часы: до выхода ещё целых 15 минут, за это время можно попытаться пририсовать сюда лилию или розу, да что угодно, лишь бы вышло лучше, чем в прошлый раз. Пара небрежных мазков, ещё один; он поворачивает холст – и не может удержаться от смеха: кактус так кактус, так даже интереснее. Но внезапно процесс создания очередного шедевра прерывается – с улицы доносится сигнал машины приятеля. Нашарив рукой новенький пиджак, юноша быстро захлопывает дверь и спускается во двор. В том, что вечер предстоит прекрасный, он не сомневается.

Недолгому сентябрьскому дню осталось совсем немного. Подхваченные ветром, листья бросаются врассыпную из-под колёс дорогого автомобиля. Порыв несёт их вперёд, не давая опуститься на землю, гонит на другой конец города. Здесь, в облезлой старой пятиэтажке, в убогой маленькой комнатке на втором этаже тоже стоит холст. В мутном свете единственной неперегоревшей лампочки трудно разглядеть, что на нём изображено. На полу, посреди перепачканных самыми дешёвыми красками тряпок, едва различима застывшая в неестественной позе фигура. Совсем юный художник, ещё несколько часов назад стоявший на пороге превращения из юноши в мужчину. Казалось, это просто время почему-то замешкалось, или какой-то злой шутник там наверху нажал на паузу. На измождённом лице страшной издёвкой застыло лихорадочное возбуждение…

Он так и не закончил эту картину. До последнего истово повторял, что успеет, но не успел.

Добрее, счастливее и успешнее будет художник, свободный от бремени денег. Очевидная, неоспоримая истина.

Первый недостих за довольно долгое время. С ритмом опять беда, что ж такое... Ну и фиг бы с ним.

На Пьяцца ди Романо серый дождь,
В Москве три ночи холодно и снежно.
Мороз укутал месяца ломоть,
Как ты - конвертик где-то под одеждой.

От строк как будто веет южным ветром,
Мелькнет средь них волос кудрявых прядь...
Твой юный рыцарь в туфлях в стиле "ретро"
Тебя зовет. Не в силах он понять,

Зачем ты не осталась с ним у моря
И чем не мил тебе его родной Форли.
Он долго будет, с матушкою в ссоре,
Хранить твой запах где-то там, внутри.

Да, снова стихи
«Поддалась настроению.) Чем-то похоже на балладу.
»
Твои песни - как воздух, что горечью прян,
Твои рифмы - по сердцу ножом.
Легким смехом твоим я до одури пьян,
Я служить тебе верным пажом

Поклянусь, и сложу пред тобою свой меч,
На колени, как пленник, паду.
Буду светлый твой сон от кошмаров стеречь
И туман разгоню поутру.

Если б был я Творец, я бы отдал тебе
Струны жарких далеких светил.
Ты сыграла б на них о полночной мольбе,
Что я, грешный, к тебе обратил.

Так играй же, допой эту песнь до конца,
Разреши мне остаться с тобой.
Пусть струится с небес золотая пыльца
И вздыхает негромко прибой.